Через несколько упоительных минут мы выныриваем из раскалённого омута. Тяжело дышим, оба взбудоражены до предела.

— Хочешь, пойдём куда-нибудь… Прогуляемся, погода чудесная. Кстати, а ты не голодная? Ты же после работы. Лично я просто умираю с голоду.

Андрей гладит меня по щеке, теребит мочку уха, проводит пальцами по шее и так жадно смотрит, что становится ясно: в большей степени он испытывает другой голод, тот, из-за которого дальнейшее наше пребывание в замкнутом пространстве чревато необратимыми последствиями.

Так почему бы нам не остаться дома? Я страстно мечтаю о необратимых последствиях!

Но признаться, конечно, не посмею.

— Я бы тоже не отказалась чего-нибудь поесть. У меня гречневая каша.

— Каша… — смеётся Андрей. — В «Кастелло» отличный ресторан, предлагаю туда прошвырнуться.

— В ресторан?

— А что? Неужели мы не заслужили полноценного ужина? Лично я сегодня метался кабанчиком. Ты, не сомневаюсь, тоже вкалывала с самого утра.

— О, да.

— Тогда идём? Знаю, ты умеешь очень быстро собираться. Когда мы с тобой ходили на банкет, ты оделась молниеносно.

— Андрей, а я ведь так и не отдала тебе синее платье! — вспоминаю я.

— Точно. Совсем о нём забыл. Давай ты наденешь его сейчас?

— Как?! Ты же должен вернуть его сестре.

— Ника, ты не представляешь, как ты в нём выглядишь. А моей сестричке я подкину денег, пусть купит себе что-то другое. Тем более, мы уже попользовались платьем, зачем его теперь возвращать.

— То есть, оно остаётся у меня? Так что ли?

Интересный поворот!

— Но тогда мне придётся отдать за него деньги… А оно ужасно дорогое. Даже не знаю, когда я…

Андрей закрывает мне рот коротким поцелуем, потом шепчет, обжигая губы дыханием:

— Перестань. Ничего не нужно отдавать, малышка. Иди одевайся. Мечтаю снова увидеть тебя в этом платье.

«А лучше вообще без него!» — отчётливо звучит в моей голове окончание фразы.

Я читаю мысли Андрея? Вау, я телепат!

Андрей

Пока идём в «Кастелло», рассказываю Нике, каким образом я очутился в квартире не с букетом цветов, а с коробкой, набитой барахлом. Сегодня у меня был чёткий план действий, но вмешалась Софья Геннадьевна со своим собственным планом. Однако в целом всё получилось очень даже неплохо.

Держу Веронику за руку и ценю каждое мгновение нашего свидания. Осенний вечер тихо тает, окутывая золотую листву деревьев розоватой дымкой. Под распахнутым плащом на Нике то самое синее платье, и из-за него её глаза тоже стали синими. Несколько раз на ходу притягиваю крошку к себе и целую в щёку, не могу отказать себе в этом удовольствии.

Ресторан крутого отеля заполнен на треть. Тёмно-синий глянцевый потолок мерцает высоко вверху наподобие ночного неба. Столы накрыты длинными голубыми скатертями, сверкают приборы, на стенах сияют светильники.

— Да, сейчас я понимаю, что тут выбор поинтереснее, чем у меня дома, — улыбается Вероника, изучая меню.

— Но гречки у них нет.

— Не-а! Недоработка.

Мы выбираем блюда и делаем заказ, а потом смотрим друг на друга через стол. Что-то во взгляде Вероники подсказывает: ей так же приятно рассматривать мою физиономию, как мне — её очаровательное личико. Хотя, в отличие от неё, красотой я похвастаться не могу.

— Андрей, а у тебя до сих пор не сошёл загар, — замечает Ника. — Куда ты ездил летом?

— Летали с другом в Марокко, занимались сёрфингом. Ромка в этом деле мастер, решил и меня научить тоже.

— Научил?

— А как же! Правда, получил я доской по башке. Десять раз, не меньше, — смеюсь, вспоминая свои водные упражнения. — Распугал матом всю живность в радиусе пяти километров. Но мы всего на неделю ездили. Работы много, а у Ромки ещё и ребёнок маленький.

— А это не опасно — долбиться головой о доску для сёрфинга? Можно забыть все законы и кодексы, как же потом?

— Тут одно из двух: или плохо долбился, или у меня череп очень крепкий. Пока всё помню, ничего не забыл. А ты, Ника, наверное, этим летом вообще никуда не ездила? Работала?

— Да, всё так и есть. Снова очутиться в Ницце, увы, не получилось. Упорно копила деньги на новый учебный год.

Настроение тут же портится. Не могу думать о том, как Ника уродуется на своей жуткой работе.



— Отец тебе сказал, что подписывает договор с «Армадой»? Всё уже решено.

— Нет, не сказал, — удивляется Ника. — Правда? Ой, как здорово! Андрей, спасибо огромное, это всё благодаря тебе.

— Пожалуйста.

— А с папой мы уже давно не разговаривали. Он сильно занят.

Ну и хмырь этот Гайер! Подлый папашка даже не удосужился позвонить дочке и поблагодарить, а ведь, по сути, это она выбила для него выгодный контракт.

Протягиваю руку через стол, раскрываю Никину ладонь и провожу большим пальцем по шершавым подушечкам — доказательству того, что каждую сотню рублей Ника зарабатывает тяжким трудом. Милая девочка смущается, тут же краснеет, старается вырвать руку, но я не отпускаю.

— Ника, давай, ты уволишься из клининга? Не хочу, чтобы ты так впахивала.

— Андрей, это исключено. Я бы и сама хотела, но пока для меня это невозможно. Ты знаешь, какая у меня ситуация.

— Ника… Я сам оплачу твою учёбу.

— Что?!

— Да, оплачу. Когда тебе нужно сделать следующий взнос?

Стараюсь говорить как можно мягче. Так же нежно, но убедительно я уговаривал Михаила Ивановича изменить пункт 19.2.2 в допнике к договору с холдингом «Вавилон». Но шеф не послушался. А когда «Вавилон» знатно поимел «Армаду», генеральный орал, что я должен был проявить настойчивость. Ну, извините.

Ника выглядит изумлённой. Моё предложение прозвучало для неё неожиданно.

Начинаю переживать, не рано ли я приплёл материальный аспект в наши отношения. Но я предлагаю искренне, мне безумно хочется ей помочь. Просто нож в сердце, когда представляю, как она возится с тряпками, ползает на коленках, намывая пол.

У меня в квартире тоже шуршала, но тогда я просто не обращал на неё внимания. Мне нравилось, что помощница молчаливая, незаметная, а после неё всё сверкает.

И так Ника вкалывает каждый день и без выходных. А ведь потом ей ещё домашку делать. Сам учился на очном, грузили нас капитально. В те времена я если и подрабатывал, то по мелочи, а не по-настоящему, как Вероника. Меня тянули родители, кормили и одевали, для них моё образование было на первом месте. Зато теперь я сам могу о них позаботиться, регулярно подкидываю денег: маме — на косметолога, шопинг, ремонт, Турцию, бате — на очередную машину. Он у нас автоманьяк, каждые два года меняет тачку.

И вот сейчас я ужасно хочу включить в структуру моих расходов учёбу Вероники.

— Всё же, лучше бы тебе уволиться, — повторяю настойчиво. — Вероника, я погуглил и знаю, сколько стоит твоё обучение. Страшно подумать, сколько квартир и коттеджей нужно перемыть, чтобы собрать эти деньги.

Но Ника отрицательно мотает головой. Упрямая деловая малышка.

— Нет, Андрей, это невозможно. Я не уволюсь. И деньги у тебя тоже не могу взять. Я, конечно, очень тронута твоей заботой. Спасибо!

Ладно, пока не буду настаивать, иначе испорчу чудесный вечер. Когда дело касается денег — это шаг на тонкий лёд. На языке вертится вопрос об отце: какого хрена бизнесмен не помогает дочке? О чём он думает, козлище?

Но я себя останавливаю, чтобы не обидеть Нику. Помню, как она за него просила, дрожа от волнения. Сразу понял, что она очень любит папашу. Повезло же этому типу с дочкой! А вот ей с отцом — не очень!

— Хорошо, мы пока оставим эту тему. Возможно, тебе нужно всё обдумать. Кстати, к вопросу о клининге. Признавайся, что ты делала с моими носками? Почему при тебе они лежали спокойно в ящике, а теперь ползают по квартире, как гусеницы, которые возомнили себя гонщицами Формулы-1?

Ника смеётся.

Минутное замешательство, вызванное разговором о деньгах, улетучилось. К тому же, официант принёс бутылку белого вина и торжественно разлил его по бокалам на длинных тонких ножках. Пара глотков — и я понимаю, насколько напряжённым был сегодня день. Но какой же удивительный вечер! Вероника сидит напротив меня, она потрясающе красива, я уже мысленно содрал с неё синее платье и зацеловал её всю, целиком, полностью…